«…Труд – это удел рабов, и перспектива развития цивилизации определяется необходимостью избавления от труда? Или же труд — это избранничество и путь к бессмертию?
В споры о труде в девятнадцатом веке начинают вмешиваться журналистика и фотография…»
СМ ДАЛЕЕ выступление Ирины Октябрьской (Институт археологии и этнографии СО РАН)
на семинаре «Медиаполигон» в Новосибирске (НГУ совместно с журналом «Русский репортер», ноябрь 2011).
Видеозапись: Юлия Огородникова
«АНТРОПОЛОГИЯ ТРУДА СКВОЗЬ ПРИЗМУ РОССИЙСКОЙ ФОТОГРАФИИ»
Выступление Ирины Октябрьской (Институт археологии и этнографии СО РАН) на семинаре «Медиаполигон» в Новосибирске (НГУ совместно с журналом «Русский репортер», ноябрь 2011)
Видеозапись: Юлия Огородникова
«…В архаичном обществе отношение к труду было двояким.
Труд не входил в систему высших ценностей существования человека, был жестокой необходимостью, а праздность была высшим достижением, вершиной человеческого существования, неким общественным идеалом.
Труд оставался сферой рутинной, профанной; труд был бременем.
Так продолжалось долго, пока человек не открыл для себя счастье творчества.
Произошло это в эпоху неолита, когда появились ремесленные технологии. Человек впервые ощутил себя творцом. И восприятие труда как творчества приобрело глобальные масштабы. Любое ремесленное производство оценивалось с точки зрения глобального сотворения.
Что бы ни делал человек, он сравнивал себя с высшими творцами, с теми, кто в верхнем мире определял человеческие судьбы и судьбы вселенной, с богами.
Человек ощутил себя творцом не только горшка, но и вселенной.
..Рефлексия на тему труда в России в XIX веке определялась двумя восходящими к древности тенденциями: труд как проклятье, как бремя – и, в то же время, труд как спасение России, как некое созидательное начало.
Эта двойственность в отношении к труду стала определяющей и реализовалась в романе Ивана Гончарова «Обломов». Два героя, с одной стороны – рациональная бездушность, с другой – одухотворенная праздность.
И по какому пути должна была пойти Россия? Признать труд как единственно возможную альтернативу, прагматичную и рациональную, нацеленную на перспективу – или упиваться собственной духовностью?
На уровне художественной рефлексии Россия сделал свой выбор. Речь шла об отрицании труда тела, физического труда – во имя свободной, самоценной, бесцельной, не подлежащей инструментализации жизни. Россия выбрала для себя праздность, и за этим – древние и глубокие истоки.
Так или иначе в этой дихотомии русскому человеку всегда приходилось делать выбор между трудом души и службой, между работой тела и сердечной привязанностью. Труд воспринимался и как избранничество, и как мука.
….В тех же парадигмах в XIX веке рефлексировала и Европа.
Труд – это рабский приговор, это удел рабов, перспектива развития цивилизации определяется необходимостью избавления от труда?
И в этот спор о труде начинают вмешиваться журналистика и фотография….»
Полная запись выступления — 52 минуты — см ниже
Эти заметки были спровоцированы мыслями, содержащимся в работе Ирины Октябрьской: "Антропология труда сквозь призму Российской фотографии" и, конечно же, фотографиями проекта «Родинки на карте».
Вечный вопрос: «Труд-наказанье, или труд-удовольствие?» всегда меня интересовал. Доводилось делать работу всякую: легкую и тяжелую, чистую и грязную, любимую и ненавистную. Однажды мой первый капитан теплохода на Енисее заставил меня студента, моториста-рулевого во время ночной вахты мыть фальштрубу при свете кормовых огней. А дело было глубокой осенью, шел вовсю снег, и казалось мне издевательством это задание. Мыл я трубу мочалкой, макая ее в ведро и намыливая, руки мои были красными от мороза и ветра, а труба-то была надо сказать вполне себе чистая, потому как порядок почти военный поддерживал на судне наш «Кэп»-Владимир Михайлович Насулич. Думаю, не надо раскрывать, что я думал о нем и о работе, которую делал тогда. Много утекло воды с той поры, был я потом сам капитаном и хотя, таких приемов обучения труду и дисциплине не применял, но Владимиру Михайловичу благодарен за науку.
Легко потом оказалось лежа в совершенно черной мазутной цистерне высотой один метр на самом днище военного корабля, собирать этот мазут резиновым скребком в ведра, при свете налобного фонаря толкать ведра впереди себя к вертикальному колодцу и отправлять их наверх. Даже заделывать пробоину в топливной цистерне речного теплохода, стоя по колено в солярке, выскакивая на палубу, чтобы подышать воздухом, было не так уж и страшно. Странное дело-та мазутная цистерна до сих пор кажется мне наиболее точным олицетворением преисподней, однако всю флотскую жизнь, работу нашу адскую вспоминаю с удовольствием. Видимо потому, что мы видели результат своего труда, нам не было за него стыдно, скорее мы им гордились.
Труд крестьянский, пожалуй самый тяжелый по физическим затратам, сегодня интеллектуалами недооценивается больше всего. Даже сегодня, вооруженный современной техникой крестьянин, работает много больше и получает за свой труд много меньше своего городского современника. Удерживает человека в селе только любовь к природе и осознание своего места в мире. К великому сожалению «цивилизация» постоянно сокращает деревенский мир, да и мир труда, как такового. Видимо неспроста протестуют люди против засилья мира финансов, превалирования его над миром производства, науки, культуры и даже политики. Простой пример: теленовости экономики все более превращаются в биржевые сводки, курсы котировок валют, сводки индексов и т.д. и бывает так, что вовсе нет в них ни слова о производстве, созидании. А как жаль людей, работающих на биржах! Тот, кто имеет склонность воспринимать мир эмоционально, не может не заметить сходство их лиц, фанатично вглядывающихся в мелькающие цифры цен, с лицами северокорейцев, прощающихся с Солнцем нации. Возражения о том, что кто-то должен делать и такую работу принимаю с одним условием: эти люди никогда не должны забывать, откуда берутся ценности на Земле, ощущать свою ответственность за движение по их воле больших масс финансов и воплощенного в них человеческого труда.
Для меня спор о том, чем является труд, давно решен. Лицо человека, занятого резьбой по дереву, игрой на скрипке, пишущего книгу, конструирующего машину бесконечно притягательно, как огонь или вода. Так же, как и лицо дворника, если он, убирая свой двор осознает, что делает доброе дело и радуется этому. Труд, мотивированный не только извне оплатой, но и имеющий внутренний нравственный посыл, делает осмысленным наше существование, украшает и оправдывает краткое пребывание на этом свете, вот почему так притягательны фотографии в «Родинках». Этот проект уловил глобальный запрос нашего времени: найти вектор движения, нравственный ориентир современности. Радует, что не только фотографы разделяют устремления Валерия Кламма, недавно обнаружил интересную передачу «Край в лицах» на Алтайском канале «Катунь-24». Очень хочу дожить до времен, когда таких проектов будет много на телевидении, в журналистике, может быть тогда на экранах будет меньше бандитов и проституток, а в политике будет поменьше вождей, обучающих народ, а больше лидеров, прислушивающихся к народу.
Николай, спасибо за хорошие слова про Родинки!) стараюсь трудиться сам, вовлекать в блог-работу других..))) всё не зря, капли побеждают камни, или хотя бы вничью выйдет..