Все началось с того, что в гостях у деда в Новосибирске я нашел старую фотографию. На ней была алтайская семья – муж, жена и двое детей.
— Кто это?
— Этот мальчик — будущий первый врач-алтаец, в его честь хотят больницу в Горно-Алтайске назвать. Твой прадед. А про его отца я мало что знаю. По документам он был священнослужитель. Хотя, люди говорили, что он был известным шаманом, к тому же шестипалым. После него шаманом должен был стать я, но в моё время об этом уже речь не шла.
— И что с ними стало?
Текст © Тискинек Александр Константинович. Фото — из архивов автора

После появилась возможность поехать в Горный Алтай. Я закончил эконом.фак. Новосибирского университета, стал режиссером. Задумал серию фильмов об Алтае.
Перед поездкой располагал следующей информацией: Тискинек Василий Иванович из рода (сёока по-алтайски) очы; родился в 1900 году в семье священнослужителя. Жила семья в селе Чемал, в доме у реки, который нынче продан. Высшее образование он получил в Томске. C 1934 года был главврачом в Улалинской – теперь Горно-Алтайской больнице. В 1938 году его расстреляли.

Если, я правильно понял, алтайцы должны знать своих предков до семи колен. Мой дед знает лишь о двух — немного о своем отце и почти ничего о своем деде-шамане. Будучи сыном врага народа, он попал в информационный вакуум. Семейные фотографии и память уничтожались. Его родные скрывали любые сведения, чтобы это ему не повредило.
Родственники, по воспоминаниям деда, должны были жить в селе Анос.

В книге « В стране голубых озер» Зинаида Рихтер описывает Горно-Алтайск в конце 1920-х годов как село с грязными дорогами, отсутствием канализации и огромной проблемой с жильем. А вот, что написано о здравоохранении:
Возле крыльца улалинской амбулатории 6 старого одноэтажного деревянного здания толпятся крестьяне-туземцы и русские крестьяне, а у забора понуро стоят голодные верховые лошади. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы выдержать час в приемной в улалинской амбулатории. Алтайцы обращаются в областную амбулаторию лишь в самом крайнем случае, когда испробовали все свои средства. Приходят с ужасающими последствиями лечения камов, знахарей. Тут же можно встретить самого кама, изверившегося в помощь богов и решившего, наконец, обратиться к венерологу. Много искалеченных –придавило срубленное дерево, расшибся, упав с семисаженного кедра во время сбора орехов, задрал медведь. Больницы и фельдшера имеются далеко не во всех аймаках, а хирург один на всю область — в Улале. Первую помощь в тайге оказывают бабки, камы, в лучшем случае – фельдшер. Лекарство тоже домашнее — крапива, пихтовое масло. Одно из универсальнейших средств — моча. Улалинская аптека — одна на всю область.
Положение улалинских врачей тяжелое. К ним со всей области стекаются самые разнообразные больные, заразные, нуждающиеся в сложнейших операциях и в продолжительном стационарном лечении. А в Улале одна больница на шестьдесят коек, даже без заразного отделения, и вендиспансер. Переполнение и грязь в лечебных заведениях Улалы невероятны. Амбулаторный прием и венерологические процедуры производятся в одной комнате одновременно мужчинам и женщинам. Сложные глазные операции д-р Алексеев должен делать в палате, где лежат больные. Палаты общие, больного кладут на первую освобождающуюся койку. Оборудование тоже плохое, по словам врачей, не хватает даже халатов. Больные ходят в одном белье. Зубной врач один на всю область, но в улалинской амбулатории в зубоврачебном кабинете нет зубоврачебного кресла: его заменяет кресло, взятое из парикмахерской.
Правда, до революции медицинская помощь в Горном Алтае была ещё слабее.
Раньше на весь Алтай были три больницы, а теперь как-никак семь и четыре фельдшерских пункта. Посылаются летучие отряды:глазные, венерологические и другие. Но, конечно, всего этого слишком мало. Что значат для Ойротии какие–то сто-сто пятьдесят коек? Радиус врачебного и фельдшерского участка – двести-триста километров, при этом — горы, разливы рек…. Участковому врачу приходится буквально разрываться. На руках тяжелобольные, а тут вызов, несчастный случай. Надо садиться на лошадь и скакать по горам, может быть, несколько десятков километров…
На фотографии из семейного архива моего прадеда есть надпись: «Работа глазного отряда село Усть-Кан». Это определило мой маршрут — заехать в Горно-Алтайск в музей имени А.В. Анохина и посмотреть экспозицию про первого алтайского хирурга Тискинека. Затем, проехать дорогой глазного отряда по Усть-Канскому району и добраться до сел Анос и Чемал, где, возможно, остались родственники.

Горно-Алтайск когда-то называли Улала, позже Ойрот-Тура.
Год образования: 1830. Население: 56 тысяч человек. Расстояние до Москвы: 3641 км. Это единственный город Республики Алтай. В музее меня постигла неудача — шла глобальная реконструкция, экспозиция была закрыта. Пришлось сразу ехать в Усть-Кан.

Усть-Кан – по-алтайски Кан Оозы.
Год образования: 1876. Население: 3,2 тысяч человек. Расстояние до Горно-Алтайска — 260 км. Музей в Усть-Кане очень интересное место. Во-первых, музейные работники не всех пускают внутрь. По их словам, от некоторых людей идет плохая энергетика. Экспонаты музея приносят люди из дома, из леса, с гор. Здесь можно увидеть старообрядческую икону, а рядом — шаманские атрибуты. Детям не разрешают трогать предметы экспозиции, во избежание порчи, то есть несчастья.
Про прадеда мне ничего не удалось узнать. Местные сотрудники посоветовали заехать в соседний Мендур-Соккон, там живет основатель Усть-Канского музея алтайский философ Шодоев Николай Андреевич, который, наверняка, сможет помочь.

Мендур-Соккон.
Год образования: 1720. Население: 811человек. Расстояние до Усть-Кана — 20 км.
Николай Андреевич оказался человеком необычным. Он автор книг «Основы Алтайской Философии» и «Алтайский Билик. Древние корни Алтайской мудрости». Его жена угостила меня традиционным алтайским напитком — чегень. Но самое главное — Николай Андреевич знал фамилию моего прадеда.
— Мой дядя мне про него рассказывал, говорит: «Выдающий был глазной врач», это Вам лучше расскажут в Горно-Алтайске, в семье Кудирмековых.
Я записал контакты Кудирмековых, долго разговаривал с Николаем Андреевичем о душе и духах — что-то понял, что-то нет. Пользоваться гостеприимством дольше было неудобно. Я уехал. Объехав еще несколько сел, познакомившись с шаманами для будущих фильмов, направился в село Мульта.

Мульта — по-алтайски МыйТуу.
Год образования: 1836. Население: 695 человек. Расстояние до Усть-Коксы — 33 км.

Село Мульта находится в Уймонской долине, той самой, которая в пророчествах разных религиозных толков, должна уцелеть после конца света. Какие-то люди из Красноярска очень серьезно подготовились к этому — чтобы спастись, они поселились в долине и построили дома в форме Млечного Пути, то есть яйца. В Мульте я встретил женщин, которые обладают способностями шаманок, но такими себя не считают. Одна из них может смотреть судьбу, используя обычные бобы. Дает подержать эти бобы, раскладывает и видит жизненный путь. Вторая женщина может лечить. Я рассказал им о том, что ищу.
— Знаю я такую фамилию, шаман был такой, сильный. Последний свободный шаман. Черный шаман.
— Черный, значит плохой?
— Не всегда, значит — камлал Эрлику.
Я узнал, что раньше алтайцы обращались к духу подземного мира Эрлику, пытались получить его расположение кровавыми жертвоприношениями, но затем, пришла Белая Вера – Бурханизм.
С собой у меня была распечатка книги «Материалы по шаманству алтайцев» А.В. Анохина из экспедиции 1910-1912 годов. Я читал ее в дороге. На 65 странице Анохин рассказывает про шамана по имени Полштоп — 32 лет, из рода очы; он жил на правом притоке Катуни. Дальше следовала родословная, и я увидел свою фамилию. Дед Полштопа – шаман Тискинек. Наследующей страницы было обращение к Тискинеку.
С такими знаниями я возвращался в низовья Катуни в село Анос, где должны были находиться родственники.

Анос.
Год образования: 1866. Население: 477 человек
Расстояние до дома И.И. Шишкина в Санкт-Петербурге — 4713 км. У художника Шишкина учился первый алтайский живописец – Григорий Гуркин.

В Аносе я объехал несколько домов. Фамилии Тискинек в деревне не было. Самая известная достопримечательность Аноса – музей-усадьба Григория Ивановича Чорос-Гуркина. На фотографиях начала века виден красивый, небольшой дом, за ним был пруд, где жили лебеди и огромные сосны. Про выдающегося художника и национального лидера Алтая в начале ХХ века рассказывать подробно не буду, информация доступна.
Я показал директору музея старые снимки, на некоторых был и Григорий Иванович. Спросил, знает ли он фамилию Тискинек, и услышал в ответ:
— Вы кем-то приходитесь Василию Ивановичу?
— Я его правнук.
— А знаете, что он лечил зрение Чорос-Гуркину? Они были друзьями, Василий Иванович бывал в этом доме.
Потом в Новосибирске я рассказывал про это деду. Дед вспомнил, что когда то у него был альбом с рисунками Г.И. Чорос-Гуркина. В нем был эскиз известной картины – «Озеро Горных Духов», и самое главное, портрет Тискинека Василия Ивановича-первого врача – алтайца.
В музее Аноса на прощание мне сказали, что нужно искать в музее Бардина в Чемале.

Чемал.
Год образования: 1885. Население: 5 тысяч человек. Расстояние до Университета Sorbonneв Париже — 6863 км.
Александр Киндышевич Бардин — уникальный человек, проработав более 40 лет в сельском хозяйстве, он побывал во всех уголках Алтая. В 1990-х годах Бардин заинтересовался вопросами алтайской культуры; стал собирать информацию по сёокам, записывал родословные. В 1994 году его выбрали ага-зайсаном – главой родовых старейшин Алтая. Много знал он про род очы, с большим уважением относился к моему прадеду. Но это уже со слов других людей.
За 3 года до моего приезда Бардина не стало. Сейчас музеем руководит его жена. Про Тискинек Василия Ивановича её муж очень много говорил, но она не помнит ничего конкретного.
Оказалось, название Чемал произошло от тюркского «Шамал» — сухой ветер, об этом я узнал от другого известного в Чемале человека, зайсана рода кергиль — Карыша Кергилова. Художник , поэт и исполнитель народных сказаний встретил меня в своем доме на берегу Катуни. Это одно из красивейших мест Алтая, наверное.
По словам Карыша, «тискинек» с алтайского можно перевести, как «управлятьлошадью». На одной из фотографий прадеда Карыш остановился: « Так Тискинеков у него фамилия?». Оказалось, Карыш знает Тискинековых в селе Эдиган.

Эдиган.< Дата образования: конец XIX века. Население: 257 человек< Расстояние до озера Манас: 27 км.

Село Эдиган находится на правом берегу в низовье Катуни. Здесь нет связи, нет интернета. Асфальтовая дорога заканчивается за 30 км. И очень надеюсь, что никогда сюда не дотянется. Во время создания совхозов сюда были переселены алтайцы и казаки для поддержания порядка. В атмосфере смешения культур развивалось село. Из Эдиганского козьего пуха делали знаменитые на весь мир оренбургские платки. Если уехать из Эдиганав тайгу, окажешься на озере Манас. Киргизы считают, что отсюда произошел их народ. Они устраивают сюда настоящее паломничество, проводят обряды. Места дикие — видны свежие медвежьи след. Говорят, что в окрестных горах до сих пор находят обмундирование белогвардейцев.
Людей с фамилией Тискинеков я нашел довольно быстро. Не понимая, что мне от них нужно, встретили меня настороженно. Самой старшей представительнице с моей фамилией уже за восемьдесят, пообщаться с ней оказалось невозможным. Про моего прадеда — главврача противотрахомотозного диспансера её дети знали мало; никаких, даже косвенных подтверждений родства получить не удавалось.
Затем, я показал им старую фотографию Чемала с горой Верблюд и рассказал о предке — шестипалом шамане. Они как то странно переглянулись и заулыбались: «У нас тоже по 6 пальцев».
Разъясню: у моих потенциальных родственников осталась потомственная аномалия — шестипалость, хоть и незначительная. Как они рассказали, у прабабушки было 6 пальцев как на руке, так и на ноге. По алтайским верованием, таким образом, природа отмечает шаманов. Это обстоятельство, хоть и не напрямую, но все же могло свидетельствовать об общих корнях.
На машине от Чемала до Эдигана почти 60 км, а в дореволюционное время достаточно было пересечь на лошади две не очень высокие горы…

Узнезя.
Год образования: 1881 год. Население: 430 человек.Расстояние до Чемала:17 км
Старинный дом с садом за зеленым забором — музей династии Тозыяковых. Федор Сергеевич Тозыяков после окончания Бийского катехизаторского училища в 1917 году, работал в местной школе. В 1937 году он был репрессирован, во многом из-за того, что в его доме бывал Гуркин и другие известные тогда люди, признанные Советами врагами народа. Его дочь Вера Федоровна сегодня руководит музеем. И снова рассказ о том кто я, что ищу.
Оказалось: Вера Федоровна видела моего прадеда вживую. Получалось, что примерно 75 лет назад он был в этом доме.
Вера Федоровна — энергичная, удивительно подвижная женщина резала, опершись двумя руками на огромный нож, сырчик — сухой сыр. Я сидел за столом на месте где в 1930годы мой прадед пил водку с друзьями.
Про репрессии Вера Федоровна говорила следующее: «Всех забирали, не только интеллигенцию, даже пастухов. Когда их вели по улице, мы с другими детьми пробовали передать им еду». Затем она долго перебирала огромную книгу с именами расстрелянных: на странице два столбика, по 3 строчки на человека. Самое страшное, что это был четвертый том из пяти Книги памяти. И это только Республика Алтай.

И вот мой прадед: Тискинеков Василий Иванович. Родился в 1900 г., с. Чемал.; алтаец; образование высшее; Врач-окулист. Проживал: Горно-Алтайск. Арестован 29 августа 1937 г. Приговор: расстрелять. Расстрелян 1 июня 1938 г.
И еще я узнаю, что родная сестра Веры Федоровны — 1911 года рождения, проработала помощницей моего прадеда в больнице 8 лет. Возможно, она есть на одной из фотографий. На следующий день после моего приезда было 40 дней как её не стало. Говорят, она была в здравом уме и могла рассказать очень много, но я опоздал.

По совету Шодоева я поехал к Кудирмековым в Горно-Алтайск. Ясно, что большая часть информации должна была находиться в архивах, но как до них добраться я на тот момент не знал.
Семья Кудирмековых встречала меня огромным накрытым столом. Надежда Ивановна, кандидат педагогических наук, изучает историю национального образования республики. По ее словам, мой прадед учился в школе в Эдигане. Ещё одно косвенное подтверждение того, что люди с фамилией Тискинековы в этом селе – родственники.
После революции он был в составе Каракорумской управы. Во многом, это стало причиной репрессий. Говорят, в архиве документы лидера оппозиционной Советам Горной думы и Каракорумской управы Чорос-Гуркина и моего прадеда перемешены и хранятся в одном мешке. Так их передали из НКВД.<

Сразу вспоминаю из того, что мне рассказал дед. В апреле1937 года Василий Тискинек был в Москве, проводил показательные операции; ему предлагали остаться. Он сказал: «Поеду домой, буду лечить своих алтайцев». В конце августа его арестовали.

Семьдесят пять лет информация о репрессированных хранится под грифом «Секретно». Первого января 2013 года гриф «Секретно» будет снят.