В 2011-м в нашем блоге придумалась рубрика «Родинки на глобусе» — о провинциальной жизни вне России.
Ее открыл австралиец Сэм Хэррис своей серией «Открытки из дома» (и это потом вылилось в показ Родинок на сиднейском фотофестивале Head On). Еще был рассказ Александра Степаненко о белорусской деревне Киселевка.
Сегодня в рубрике — история про село Хыналык в Кубинском районе Азербайджана и семью Алишановых.
Фото и текст: Ксения Диодорова

Ты едешь из Кубы вверх, дальше только вверх, к границе с Дагестаном. Дорога пустеет. Вдруг на обочину выбегают дети, заслышав звук приближающейся машины. Они подпрыгивают и размахивают пакетами. У тебя в лобовом стекле гора, обрыв, четыре маленькие фигурки и 8 пакетиков с чабрецом.

Хыналык — село на высоте 2200 м. Его население происходит от древнего албанского племени. Потому у хыналыкцев свой язык, свой тип лица, свои традиции.

После остановки на дороге, что идет вокруг села, нам повстречался мальчик. Мы спросили, не знает ли он у кого можно остановиться здесь: «Конечно, знаю, пойдемте ко мне домой, я сейчас позову отца, он на стройке, но я его позову».

Семья Алишановых живет в традиционном хыналыкском доме в два этажа. Крыша дома — и есть двор. В крыше дырка, через которую проходит свет, а зимой ее закрывают и подвешивают к ней тандыр, печь. На ней готовят, сидят вокруг и греются. В доме почти нет мебели, кроме низкого обеденного стола, зеркала с искусственными цветами во второй комнате и расписного сундука в третей — приданного Сабирэ.

У Сабирэ и Руфата четверо детей, двое мальчиков 8 и 11 лет — Мейрач и Ульфэт и две девочки — Айгюн и Пярвин 16 и 18 лет. Обе девочки были помолвлены с 15 лет, но потом вышел закон, что замуж выходить можно только после совершеннолетия и теперь они обе ждут, когда придет время. Руфат говорит, приезжай зимой будешь свадьбу снимать, наверное, уже вот-вот отдадим Пярвин.

Пярвин оставила школу в 3 классе, а Айгюн доучилась до 7-го. Потом стало некогда — нужно было стадо водить и дома помогать.
Девочки никогда не ели с нами, хотя за столом не было неженатых мужчин. Я спросила, почему они не посидят немного с нами, только приносят еду и сразу уходят. Руфат посмотрел на меня, помолчал и сказал: «Потому что я думаю, так лучше всем будет».

Мерач мечтает о свое доме, говорит: «Когда я построю свой дом, я никого не буду туда пускать, я закрою дверь и буду жить, как захочу». Он уже несколько месяцев копит деньги на велосипед.

Перед отъездом мы пошли на старое кладбище, мальчики были с нами и, пока мы ходили между плит с еще арабскими надписями, они молча и серьёзно собирали для нас в пакет маленькие сиреневые цветы. Даже Мейрач, пока сидел на склоне и шуршал полиэтиленом, был тихим. А когда возвращались, они побежали вниз с горы, и в небе снова запрыгали пакеты с чабрецом.

Мы вернулись в дом, и очень неожиданно для меня, тихо и застенчиво Сабирэ передала, что девочки просят сделать их портреты (чтобы было крупно и красиво). Они переодели платки сели на пол, но никак не могли смотреть хотя бы несколько секунд прямо, не опуская глаз.

Хыналык — оранжевое село — когда встает солнце, свет падает на долину так, что все холмы и трава, и небо становятся цвета хны. Я встала в 6 и пошла наверх к старой мечети, чтобы увидеть хну, но в то утро над рекой между горами ходил туман, густой белый, туда-сюда медленно шатался, как большеголовое стадо овец, движущихся по долине вместо солнца к новой траве.