Фото и текст © Ксения Диодорова

26 июня в Шотова, что стоит на берегу реки Пинеги большой праздник — день деревни. Праздник начался с презентации книги местного автора о великих традициях в искусстве Пинежского района. В клубе на краю деревни, где два поля сходятся друг с другом собралась целая толпа людей. Был самый жаркий день, который я помню, поэтому внутри небольшой комнаты стоял пар, жужжание мух, людей и автора, который терпеливо в аккуратном сером костюме, как председатель из какого-нибудь советского фильма, рассказывал про свою книгу и отвечал на вопросы. Свет не горел, и было хорошо видно, как через белое от неба и кружевных занавесок стекло уходила длинная с двумя большими изгибами тропинка к храму. В нем после презентации должна была состояться служба.
Находиться в клубе было практически невозможно, и я вышла на крыльцо. Там собрались такие же, как и я, которым было невозможно — дети, подвыпивший мужчина, совсем уже пожилая бабушка и девушка вся в белом с длинными мыслями, которые через всю деревню уносились в лес, чтобы потеряться.
Неожиданно перед крыльцом появилась женщина. Странно, подумала я, откуда здесь цыганка. Она посмотрела на всех присутствующих на крыльце и, почему-то остановившись на мне, спросила, не знаю ли я, во сколько точно начинается служба.
Служба уже почти подходила к концу, и среди цветных платков и глаз в церковном воздухе медленно двигалась рука цыганки. Она сама подошла ко мне после причастия и спросила, что я здесь делаю, потому что по мне сразу видно, что я не отсюда. Мы с ней со своим парами черных глаз, единственными во всей округе, остались разговаривать у церкви. Оказалось, что они с мужем разводят лошадей, и я попросила посмотреть. Пинежские бабушки стали спрашивать, не боюсь ли я одна к цыганам идти. Я сказала, что не боюсь, и пошла.

Цыганку звали Настя. Уже пять лет, как они с мужем переехали из Вологодской области, и снимают здесь комнату в доме уже совсем пожилой от пьющего сына женщины. Саша, много пьет, но все потому что никак не получается найти любовь, ту самую, настоящую. Он спросил меня, нашла ли я уже такую, а, то, может, поженимся тогда уж, сказал он и пожал плечами.
Настя показала свои фотографии с внучкой, а потом, вдруг, решила переодеться, чтобы у меня лучше получилось ее снять. Мы вышли во двор, и вдоль всего, по-архангельски, длинного дома с веревки свисали Настины наряды. Хозяйка все ходила вокруг и поправляла цветные на солнце юбки и кофты, чтобы не улетели. Ты только посмотри, сколько у нее всего красивого, какая она богатая, наша Настя. Настя застенчиво улыбалась, потом повернулась к нам спиной, чтобы переодеться.
С заднего двора есть пристройка, в ней и живут две лошади. Муж Насти открыл деревянные ворота, чтобы я могла зайти внутрь и посмотреть поближе. Неожиданно, одна из них выбежала. На пыльной дороге между домов сразу появились соседи и недовольно проворчали, что лошади эти скоро всех переубивают.

Несколько часов Настя и ее муж искали убежавшую лошадь. К вечеру я снова зашла к ней. Она сказала, что так и не нашли. Может быть, вернется еще. Нет, не вернется, она еще молодая и глупая совсем. Мы стали прощаться с Настей и, когда уже открывали калитку, она посмотрела на меня и сказала, если захочешь, приходи, я тебе погадаю, тебе нужно кое-что знать.